Больше всего на свете Лидка Соколова любила своего сына. Лёнька родился хиленьким, часто болел — думала, не вытянет его. Но ничего, подрос сынок, окреп, к школе уже мало чем отличался от сверстников. Так же гонял летом мяч на футбольном поле, а зимой до зелёных соплей лазил по сугробам.
В школе Лёнька учился нормально, звёзд с неба, правда, не хватал, но и в отстающих никогда не числился. Если бы захотел, мог бы после восьмого класса в девятый спокойно пойти, но решил не быть обузой матери и поступил в училище на слесаря.
«Своими руками всегда себя прокормишь, а головой ещё постараться надо», — говорил Лёнькин дед по материнской линии.
Внук этот урок на всю жизнь запомнил.
Второго своего деда Лёнька не знал. Как, впрочем, и отца. Кто он? Жив ли? Есть ли у него другая семья? На все эти темы было наложено табу. Бабушка однажды попыталась посвятить внука в семейные тайны, но дед так на неё цыкнул, что отбил всякое желание об этом судачить.
Закончив училище, Лёнька попал на завод, а оттуда уже призывался в армию. На медкомиссии все его детские болячки волшебным образом испарились, так что служил он ровно два года. И ни днём меньше. Хорошо хоть, далеко не отправили — часть располагалась на окраине города. В первый год Лидка к сыну часто ездила — скучала, а на второй уже Лёнька из увольнительных не вылезал, будто и не служил вовсе. Хоть с этим в жизни повезло.
После армии вернулся на завод. Платили там мало, но работа была близко к дому, иногда оставался в ночь, так что денег хватало.
О своей болезни Лидка узнала случайно. В институте, где мыла полы лаборатории, у неё внезапно закружилась голова, еле живая сползла по стенке, чуть затылком об кафель не ударилась. Напарница успела вызвать скорую.
Врачи диагноз поставили такой страшный, что бабка с дедом, узнав его, за одну ночь постарели ещё больше. В нашей стране болезнь такую не лечат, а за границей операция огромных деньжищ стоит. Где ж их взять? Даже если все квартиры в семье продать, и то не хватит.
Лёнька побегал по дружкам, чтобы денег занять, да разве такие суммы на окраине города у кого-то водятся? Честным трудом столько за всю жизнь не заработаешь. Вот разве с Серёгой Сиплым на дело пойти — может, что и выгорит… Только дело противозаконное… И Лёнька решился. Будь что будет! Матери, конечно, ничего не сказал.
При налёте на ювелирку Лёньку повязали. Сиплый успел в машину прыгнуть, а Лёнька в дверях замешкался, там его нагрянувшая милиция и скрутила. Пять лет дали. Хотел матери помочь, а вышло, что последний год жизни у неё отобрал. До суда Лидка не дожила.
После тюрьмы Лёнька возненавидел весь белый свет, а больше всего своего отца. Из-за него мать надрывалась на двух работах, из-за него у Лёньки нормального детства не было! Решил так: «Жизнь моя исковеркана. Найду гада — убью».
Долгими уговорами вызнал у бабки название деревни, где отец жил. Купил билет в один конец: всё равно его оттуда в тюрьму упекут — зачем деньги тратить?
Приехал. Нашёл дом, открыл калитку и… обмер. Стоя посередине ограды, в накинутом на плечи цветастом платке, на него смотрела родная мать. Живая!
— Кто там? — донёсся мужской голос из дома, и на крыльцо вышел… Лёнька! Точь-в-точь!
Стоят два одинаковых парня, друг на друга глядят — как будто в зеркале отражаются. И рядом с ними живая Лидка Соколова. От увиденного Лёнька в обморок бухнулся. А как пришёл в себя, так всё и выяснилось. Не Лидка это была, а сестра её, близняшка, — Маринка. Увела она Лёнькиного отца от жены, из-за чего вся семья её возненавидела. А у Маринки сын родился — Иван. Копия Лёньки. Бывает же такое!
Теперь втроём живут. Лёнька слесарем в совхозе работает, жениться собрался. А отец их помер пять лет назад, как раз в день смерти Лидки, своей первой жены. Такая вот история… Ты нальёшь или как?
В купе повисла тишина.
Наконец один из слушателей очнулся:
— Ох и сказочник ты, мужик. Сам придумал?
— Зачем сам? Телевизер смотрю.
— Поня-я-ятно. Там и не такое покажут. Ну, давай выпьем. За телевизЕр!
Выпили. Рассказчик занюхал кусочком хлеба.
— Эх, хорош-ша! А вот ещё был случай…